Man
Professional
- Messages
- 3,150
- Reaction score
- 693
- Points
- 113
Директор по киберпреступности Интерпола Нил Джеттон рассказывает о том, как международная полицейская организация сотрудничает на международном и межсекторальном уровне в борьбе с киберпреступностью, поскольку продолжают появляться технологические инновации и продолжается борьба за таланты.
Имея 100-летнюю историю, Интерпол является полицейской организацией par excellence, объединяющей 196 стран в борьбе с преступностью. Но в этом столетии преступность претерпела трансформацию, к ней добавились новые технологии, что привело к появлению киберпреступности, одной из главных битв Interop сегодня.
Чтобы узнать, с какими трудностями сталкивается Интерпол, Computerworld Spain поговорил с Нилом Джеттоном, главой отдела по борьбе с киберпреступностью Интерпола, на Глобальном форуме по кибербезопасности, который состоялся в прошлом месяце в Эр-Рияде, Саудовская Аравия. «Мир становится безопаснее благодаря различным организациям и правоохранительным органам», — говорит он.
Ниже приводится это интервью, отредактированное для большей краткости и ясности.
Как изменилась парадигма киберугроз с учетом геополитического контекста, в котором мы находимся, с открытыми конфликтами на Украине и на Ближнем Востоке?
Джеттон: Киберпреступность сама по себе способствует глобализации и стимулирует ее. Это затрудняет успешную борьбу с ней для любого агентства или страны. Вот тут-то и появляется Интерпол, потому что мы смогли объединить 196 стран-членов и их различные правоохранительные органы. Поэтому, когда, например, на Ближнем Востоке у них возникает потребность, тест или вопрос относительно другой географии, с которой у них нет дипломатических отношений или они не знают, к кому обратиться, они могут обратиться к нам, и мы устанавливаем эти связи.
Кибератаки становятся все более частыми и опасными. Как это влияет на работу Интерпола сегодня?
Да, одна из проблем — частота киберпреступлений. Если посмотреть на общую стоимость киберпреступлений, то к 2025 году она превысит 10,5 триллионов долларов [согласно Cybersecurity Ventures ], а к 2029 году достигнет 15 триллионов долларов. Поэтому вам нужно попытаться привлечь достаточно квалифицированных людей для борьбы с этими преступлениями с использованием новых технологий. Вам нужно поставить всех на одно игровое поле, потому что у киберпреступников есть преимущество в таких инструментах, как искусственный интеллект (ИИ). А в будущем появятся квантовые вычисления.
От нас зависит не бояться и смотреть вперед, как мы можем использовать эти же технологии на благо правоохранительных органов. Это то, чем мы занимаемся в Интерполе. Мы фокусируемся на трех областях борьбы с транснациональной преступностью: во-первых, потенциал, посредством наших различных учебных курсов по широкому кругу тем; мы также оказываем оперативную поддержку и собираем разведданные; [и] у нас есть важные партнеры из частного сектора, которые предоставляют нам информацию, когда происходит крупный инцидент или когда они видят что-то интересное. Они предоставляют ее нам, а мы отправляем ее в правоохранительные органы.
Вы упомянули такие технологии, как ИИ. С ростом генеративного ИИ увеличивается ли разрыв между «хорошими парнями» и «плохими парнями»? Всегда говорят, что киберпреступники на шаг впереди.
Киберпреступники всегда будут искать уязвимости и будут использовать любые новые технологии, чтобы их эксплуатировать. Но я не думаю, что по определению что-то столь мощное, как ИИ, обязательно плохо. У него так много очень положительных применений. И нам нужно смотреть вперед и опережать преступников. Не просто обороняться, а переходить в наступление и делать операции и приложения правоохранительных органов гораздо более успешными. Итак, возвращаясь к вопросу, в целом технология не является ни хорошей, ни плохой. Все дело в том, как она используется.
И теперь, когда мы вступаем в эпоху квантовых вычислений, как это повлияет на кибербезопасность?
Это не моя область знаний, но это расследуется. До моей нынешней должности я уже был членом Интерпола в качестве представителя секретной службы Министерства внутренней безопасности [DHS]. И я знаю, что квантовые вычисления уже были чем-то, что было на переднем крае агентства через некоторые правительства в разных частях. Это изучается, потому что это станет проблемой, как только станет реальностью.
Означает ли это, что в данном контексте вы считаете, что сотрудничество, как государственное, так и частное, имеет ключевое значение?
Ни одно агентство, страна или компания не могут бороться с международной киберпреступностью в одиночку. Это требует командных усилий, а это требует сотрудничества между правоохранительными органами и частным сектором. Нам также необходимо собрать за столом политиков и стратегов, чтобы все могли решить эту проблему. Не существует универсальной стратегии борьбы с киберпреступностью, поэтому важно использовать коллективные полномочия и подумать о том, как мы рассматриваем киберпреступность и как мы можем, используя наши полномочия и навыки, усложнить действия «плохих парней». Партнерства лежат в основе того, что делает Интерпол. Например, у нас есть соглашение под названием Gateway с партнерами, которые предоставляют нам информацию, которой мы затем можем поделиться с правоохранительными органами.
С другой стороны, я говорил, что в агентстве 196 стран. Мы понимаем, что не можем бороться с этой ситуацией по отдельности или все сразу, потому что есть много различий. Поэтому мы решили выбрать региональный подход. Я нахожусь в Сингапуре, где находится подразделение, которым я руководлю. Здесь у нас есть две оперативные группы, одна для Африки, а другая для Азии и южной части Тихого океана. Затем у нас есть дежурные офицеры в этих регионах; и несколько раз в год мы проводим операции, в ходе которых предоставляем разведывательную информацию, и проводим своего рода «волну», в ходе которой преследуем определенный тип преступлений. Вот как мы добиваемся успеха. Благодаря коллективу. Мы хотим распространить этот подход на Ближний Восток и Северную Африку, а также на Южную Америку и со временем охватить весь мир.
Вы говорите, что командообразование — это ключ к решению этой проблемы, но в то же время есть много стран, которые спонсируют государственную киберпреступность. Может ли это быть противоречием?
Это на самом деле наша сверхдержава. И я знаю, что то, что я собираюсь сказать, может расстроить некоторых людей, но тот факт, что Интерпол существует уже 100 лет, объясняется тем, что по конституции и в нашей статье 3 говорится, что мы не касаемся вопросов, которые подпадают под политику, армию, расу или религию. Мы очень успешны, потому что остаемся в стороне от геополитической схватки. Мы знаем, что она существует; мы не наивны. Но когда мы садимся за стол, мы делаем это, чтобы обсудить операции, стратегию.
Я американец, и справа от меня представитель другой страны, а слева — представитель другой. Есть люди, которые могут подумать: как можно сотрудничать? Потому что мы не привносим в это политику. Наша цель — бороться с киберпреступностью, преследовать киберпреступников и помогать жертвам. Поэтому субъекты национальных государств не входят в наш мандат, мы стараемся держаться подальше и, повторяю, знать, что они существуют.
Другая проблема заключается в том, что после ликвидации киберпреступной группировки она быстро начинает действовать под другим названием или брендом.
Например, с программами-вымогателями это очень сложная проблема. Есть много участников, которые объединяются, чтобы сформировать одну группу, которая в свою очередь разделяется, чтобы создать другую. Затем есть те, кто продает программы-вымогатели как услугу. Да, они часто могут очень быстро сменить название и снова нанести удар. Но преследование их — хорошая стратегия. Посадка «плохих парней» за решетку — один из главных сдерживающих факторов для прекращения киберпреступности. В то же время мы должны проводить операции, направленные на их инфраструктуру.
Что касается таланта, то у этих киберпреступных группировок талантов предостаточно. Много ли людей идут работать на эти банды?
У них больше денег. Вопрос в том, как мы можем отговорить этот талант от работы в киберпреступности, чтобы [вместо этого] делать то, что полезно для общества? У нас есть программа под названием Intercop, которая посвящена именно этому с молодыми людьми. Мы стараемся направить их навыки во благо. Мы очень хорошо осведомлены об этой проблеме. Мы знаем, что 99,9% преступлений совершаются ради какой-то экономической выгоды. Устранить этот фактор не получится, поэтому мы также работаем над профилактикой.
Наконец, после этого анализа, можете ли вы сказать, что мы живем в «кибербезопасном» мире?
Опять же, я думаю, что это связано с тем, как используются технологии. Есть много положительных применений, но мы должны быть ответственными. И мы должны осознавать и быть ответственными перед собой в отношении существующих рисков, особенно в социальных сетях и для молодых людей. Очень легко обмануть кого-то и сделать его жертвой. Но я бы сказал, что этот мир становится безопаснее благодаря различным организациям и правоохранительным органам, таким как Интерпол. Нам еще предстоит пройти долгий путь, и мы доберемся туда благодаря нашему сотрудничеству и нашим ассоциациям по всему миру. Это сложный вопрос, сделать его безопасным потребуются большие коллективные усилия.
Источник
Имея 100-летнюю историю, Интерпол является полицейской организацией par excellence, объединяющей 196 стран в борьбе с преступностью. Но в этом столетии преступность претерпела трансформацию, к ней добавились новые технологии, что привело к появлению киберпреступности, одной из главных битв Interop сегодня.
Чтобы узнать, с какими трудностями сталкивается Интерпол, Computerworld Spain поговорил с Нилом Джеттоном, главой отдела по борьбе с киберпреступностью Интерпола, на Глобальном форуме по кибербезопасности, который состоялся в прошлом месяце в Эр-Рияде, Саудовская Аравия. «Мир становится безопаснее благодаря различным организациям и правоохранительным органам», — говорит он.
Ниже приводится это интервью, отредактированное для большей краткости и ясности.
Как изменилась парадигма киберугроз с учетом геополитического контекста, в котором мы находимся, с открытыми конфликтами на Украине и на Ближнем Востоке?
Джеттон: Киберпреступность сама по себе способствует глобализации и стимулирует ее. Это затрудняет успешную борьбу с ней для любого агентства или страны. Вот тут-то и появляется Интерпол, потому что мы смогли объединить 196 стран-членов и их различные правоохранительные органы. Поэтому, когда, например, на Ближнем Востоке у них возникает потребность, тест или вопрос относительно другой географии, с которой у них нет дипломатических отношений или они не знают, к кому обратиться, они могут обратиться к нам, и мы устанавливаем эти связи.
Кибератаки становятся все более частыми и опасными. Как это влияет на работу Интерпола сегодня?
Да, одна из проблем — частота киберпреступлений. Если посмотреть на общую стоимость киберпреступлений, то к 2025 году она превысит 10,5 триллионов долларов [согласно Cybersecurity Ventures ], а к 2029 году достигнет 15 триллионов долларов. Поэтому вам нужно попытаться привлечь достаточно квалифицированных людей для борьбы с этими преступлениями с использованием новых технологий. Вам нужно поставить всех на одно игровое поле, потому что у киберпреступников есть преимущество в таких инструментах, как искусственный интеллект (ИИ). А в будущем появятся квантовые вычисления.
От нас зависит не бояться и смотреть вперед, как мы можем использовать эти же технологии на благо правоохранительных органов. Это то, чем мы занимаемся в Интерполе. Мы фокусируемся на трех областях борьбы с транснациональной преступностью: во-первых, потенциал, посредством наших различных учебных курсов по широкому кругу тем; мы также оказываем оперативную поддержку и собираем разведданные; [и] у нас есть важные партнеры из частного сектора, которые предоставляют нам информацию, когда происходит крупный инцидент или когда они видят что-то интересное. Они предоставляют ее нам, а мы отправляем ее в правоохранительные органы.
Вы упомянули такие технологии, как ИИ. С ростом генеративного ИИ увеличивается ли разрыв между «хорошими парнями» и «плохими парнями»? Всегда говорят, что киберпреступники на шаг впереди.
Киберпреступники всегда будут искать уязвимости и будут использовать любые новые технологии, чтобы их эксплуатировать. Но я не думаю, что по определению что-то столь мощное, как ИИ, обязательно плохо. У него так много очень положительных применений. И нам нужно смотреть вперед и опережать преступников. Не просто обороняться, а переходить в наступление и делать операции и приложения правоохранительных органов гораздо более успешными. Итак, возвращаясь к вопросу, в целом технология не является ни хорошей, ни плохой. Все дело в том, как она используется.
И теперь, когда мы вступаем в эпоху квантовых вычислений, как это повлияет на кибербезопасность?
Это не моя область знаний, но это расследуется. До моей нынешней должности я уже был членом Интерпола в качестве представителя секретной службы Министерства внутренней безопасности [DHS]. И я знаю, что квантовые вычисления уже были чем-то, что было на переднем крае агентства через некоторые правительства в разных частях. Это изучается, потому что это станет проблемой, как только станет реальностью.
Означает ли это, что в данном контексте вы считаете, что сотрудничество, как государственное, так и частное, имеет ключевое значение?
Ни одно агентство, страна или компания не могут бороться с международной киберпреступностью в одиночку. Это требует командных усилий, а это требует сотрудничества между правоохранительными органами и частным сектором. Нам также необходимо собрать за столом политиков и стратегов, чтобы все могли решить эту проблему. Не существует универсальной стратегии борьбы с киберпреступностью, поэтому важно использовать коллективные полномочия и подумать о том, как мы рассматриваем киберпреступность и как мы можем, используя наши полномочия и навыки, усложнить действия «плохих парней». Партнерства лежат в основе того, что делает Интерпол. Например, у нас есть соглашение под названием Gateway с партнерами, которые предоставляют нам информацию, которой мы затем можем поделиться с правоохранительными органами.
С другой стороны, я говорил, что в агентстве 196 стран. Мы понимаем, что не можем бороться с этой ситуацией по отдельности или все сразу, потому что есть много различий. Поэтому мы решили выбрать региональный подход. Я нахожусь в Сингапуре, где находится подразделение, которым я руководлю. Здесь у нас есть две оперативные группы, одна для Африки, а другая для Азии и южной части Тихого океана. Затем у нас есть дежурные офицеры в этих регионах; и несколько раз в год мы проводим операции, в ходе которых предоставляем разведывательную информацию, и проводим своего рода «волну», в ходе которой преследуем определенный тип преступлений. Вот как мы добиваемся успеха. Благодаря коллективу. Мы хотим распространить этот подход на Ближний Восток и Северную Африку, а также на Южную Америку и со временем охватить весь мир.
Вы говорите, что командообразование — это ключ к решению этой проблемы, но в то же время есть много стран, которые спонсируют государственную киберпреступность. Может ли это быть противоречием?
Это на самом деле наша сверхдержава. И я знаю, что то, что я собираюсь сказать, может расстроить некоторых людей, но тот факт, что Интерпол существует уже 100 лет, объясняется тем, что по конституции и в нашей статье 3 говорится, что мы не касаемся вопросов, которые подпадают под политику, армию, расу или религию. Мы очень успешны, потому что остаемся в стороне от геополитической схватки. Мы знаем, что она существует; мы не наивны. Но когда мы садимся за стол, мы делаем это, чтобы обсудить операции, стратегию.
Я американец, и справа от меня представитель другой страны, а слева — представитель другой. Есть люди, которые могут подумать: как можно сотрудничать? Потому что мы не привносим в это политику. Наша цель — бороться с киберпреступностью, преследовать киберпреступников и помогать жертвам. Поэтому субъекты национальных государств не входят в наш мандат, мы стараемся держаться подальше и, повторяю, знать, что они существуют.
Другая проблема заключается в том, что после ликвидации киберпреступной группировки она быстро начинает действовать под другим названием или брендом.
Например, с программами-вымогателями это очень сложная проблема. Есть много участников, которые объединяются, чтобы сформировать одну группу, которая в свою очередь разделяется, чтобы создать другую. Затем есть те, кто продает программы-вымогатели как услугу. Да, они часто могут очень быстро сменить название и снова нанести удар. Но преследование их — хорошая стратегия. Посадка «плохих парней» за решетку — один из главных сдерживающих факторов для прекращения киберпреступности. В то же время мы должны проводить операции, направленные на их инфраструктуру.
Что касается таланта, то у этих киберпреступных группировок талантов предостаточно. Много ли людей идут работать на эти банды?
У них больше денег. Вопрос в том, как мы можем отговорить этот талант от работы в киберпреступности, чтобы [вместо этого] делать то, что полезно для общества? У нас есть программа под названием Intercop, которая посвящена именно этому с молодыми людьми. Мы стараемся направить их навыки во благо. Мы очень хорошо осведомлены об этой проблеме. Мы знаем, что 99,9% преступлений совершаются ради какой-то экономической выгоды. Устранить этот фактор не получится, поэтому мы также работаем над профилактикой.
Наконец, после этого анализа, можете ли вы сказать, что мы живем в «кибербезопасном» мире?
Опять же, я думаю, что это связано с тем, как используются технологии. Есть много положительных применений, но мы должны быть ответственными. И мы должны осознавать и быть ответственными перед собой в отношении существующих рисков, особенно в социальных сетях и для молодых людей. Очень легко обмануть кого-то и сделать его жертвой. Но я бы сказал, что этот мир становится безопаснее благодаря различным организациям и правоохранительным органам, таким как Интерпол. Нам еще предстоит пройти долгий путь, и мы доберемся туда благодаря нашему сотрудничеству и нашим ассоциациям по всему миру. Это сложный вопрос, сделать его безопасным потребуются большие коллективные усилия.
Источник
