Меня завербовали в 19. Работа разведчика от первого лица.

[Cloned Boy]

Дети думали, что у них скучная мама-риэлтор, пока однажды на семейный праздник не явились незваные гости — агенты ФБР.
23 года Елена Вавилова жила за границей под чужим именем и выдавала себя за канадку.
Это история самого громкого шпионского скандала между Россией и США.

Содержание:

• Все закончилось, когда к нам постучались агенты ФБР
• Как КГБ вербует и готовит разведчиков
• Как создается легенда никогда не прожитой жизни
• Мы играли роль рожденных, но умерших младенцев
• Меня могла выдать прививка от оспы
• На какие деньги разведчики жили за границей
• Общение с политиками — одна из главных целей работы
• Доказательства ФБР. Разоблачение русских шпионов
• Как шпионы делают закладки
• Родители и дети не знали, чем мы занимаемся
• Арест русских шпионов. Муж улыбался
• Кто предал разведчиков
• Как выглядит американский допрос
• Финал шпионского скандала
• Песня «Рюмка водки на столе» стала для нас открытием

Все закончилось, когда к нам постучались агенты ФБР.
Как думаете, что происходит? Это скрытая съемка ФБР. На ней русский нелегальный агент ищет место в обозначенном тайнике. Затем он прячет объект. Кажется, замаскированный под газетный сверток. Тем же занималась и канадка Трейси Лиэнн Фоули.
Пока ее не рассекретили.

Разведчица:
Окончание нашей карьеры в разведке было положено когда к нам постучались агенты ФБР и на глазах наших уже взрослых, можно сказать, детей надели на нас наручники и вывели нас в ожидающие автобусы, которые находились на улице. В результате предательства наша деятельность стала известна американцам, и нас арестовали.

Интервьюер:
Нас – это Трейси и ее мужа, Дональда Хитвелда. А теперь по порядку. Представьте, 2000-е США и ничем не примечательная семья из Канады. Она – агент по недвижимости и любящая мама. Он – руководитель консалтинговой компании. Его заказчики – правительства и крупные корпорации. Но у супругов есть секрет. Еще в 80-х их завербовал советский КГБ.
А настоящие имена разведчиков – Андрей Безруков и Елена Вавилова. В 2010 году об этом стало известно американцам.

Люди, арестованные в Соединенных Штатах по делу о шпионаже в пользу России, это граждане нашей страны. Все задержанные являлись агентами-нелегалами, выполнявшими долгосрочные задания под глубоким прикрытием в пользу России.

Интервьюер:
23 года эта семейная пара жила в разных странах и под чужими именами. Но где начало этой истории? Как Елена Вавилова превратилась в Трэйси Лиэнн Фоули?

Как КГБ вербует и готовит разведчиков.
Разведчица:
Я родилась в Томске, сибирский город, прекрасный студенческий город. Там жили мои родители, мои бабушки, дедушки. В общем-то, я коренная томичка, как говорят у нас, юношеские годы, школа и университет. А в разведку я пришла тоже случайно, можно сказать, конкретно предложение начать подготовку на работу как раз в позиции нелегального разведчика, но, в общем-то, Это было сделано в один день, когда я училась на третьем курсе, причем тоже в обстановке секретности на конспиративной квартире.
В тот момент я была в отношениях с неким Андреем, тоже студентом исторического факультета, и мне сказали, что он тоже согласился пойти в разведку.

Интервьюер:
Свадьба и переезд были организованы на скорую руку. Родителям сказали, что нас пригласили работать в НИИ социологии в Москве.

Разведчица:
После переезда в Москву началась подготовка. Наружное наблюдение, шифрование, азбука Морзе. Были занятия стрельбой, потому что мы оба стали офицерами, и, в общем-то, наша подготовка подразумевала навыки владения оружием. И было ещё каратэ. Каратэ, опять же, для того, чтобы мы были в хорошей физической форме и обладали навыками самообороны.
И нам нужно было освоить сначала французский язык, потом добавить ещё английский, довести оба языка до уровня родных, ну или практически почти родных, потому что это залог спокойной и успешной работы.

Интервьюер:
Часто на языковых занятиях приходилось изображать то француженку, то англичанку, то канадку. Одним из первых уроков мы усвоили, как нужно правильно считать на пальцах. В большинстве своём иностранцы при счёте разгибают пальцы руки, тогда как русские загибают.

Разведчица:
А в Советском Союзе было очень трудно подготовить человека для работы за рубежом, потому что Запад для нас был, в общем-то, такой очень непонятный мир. Мы не могли общаться с иностранцами, у нас не было возможности выехать куда-то, поэтому первоначально мы изучали и быт, и менталитет иностранцев через язык с восприятием культуры.
И, прежде всего, через фильмы. И был у нас период, когда нас привезли на некоторое время проживать в одном доме при городе Москвы, который был оборудован всей техникой, которая происходила в Западе. Там был видеомагнитофон, проигрыватели, кофеварка, тостер. Мы должны были почувствовать себя жителями какого-то западного города.
Одежда – это тоже отдельный разговор, потому что отдельная проблема была. Нельзя было ничего иметь из одежды, то, что было произведено в Советском Союзе. Вообще любые предметы, которые нас окружали, мы не могли с собой взять, когда мы выезжали уже на работу.
И у нас была организована для нас специально такая поездка, выезд в Западный Берлин. Тогда еще Германии были разделены, но, приехав в Восточный Берлин, нас на день, на один день вывели в Западный Берлин, и мы должны были в одном универмаге купить себе всю экипировку, как мы ее называли.
В общем, купить себе одежду, которой бы нам хватило на какой-то период, начальный период, пока мы освоимся и доберемся уже до постоянного места проживания, там начнем покупать уже вещи из местных магазинов. Помню, был такой тоже вязанный свитер и голубая куртка, которую я носила. Ну, для нас это, конечно, тоже был опыт своеобразный, потому что мы оказались совершенно в ином магазине, который не был похож на наш советский, где мы могли спокойно трогать вещи, мерить.
И за нами никто не следил. И, в общем-то, для нас это, конечно, было тоже в новинку.

Интервьюер:
Из всех мест, которые за последнее время привела журналиста в гласность, это было и остается пока самым секретным.

Как создается легенда никогда не прожитой жизни.
Разведчица:
В первое время, когда разведчик начинает работать, у него, конечно, есть такая довольно ограниченная легенда. И, конечно, нужно было для себя представить то, где ты проживал, какие у тебя были друзья в детстве, представить свою школу. Кое-что мы должны были конкретно найти по адресам, сходить по этим местам, посмотреть, есть ли школа, может быть, ее уже там нет.
А это было бы самым хорошим вариантом, когда можно было сказать, что вот там учился, а потом её расформировали или её переделали. В общем, чтобы не было никаких, скажем, никакой привязки уже к этому месту. Но, тем не менее, нужно было изучить хотя бы улицу, подходы, какие-то интересные архитектурные детали того места, где ты провёл своё детство. Это было начало легенды.
Затем она уже начала бросать конкретными какими-то элементами, в которых мы уже жили. Причём мы начали свою работу отдельно, по отдельности. Мы даже езжали в Канаду в разные места и в разное время для того, чтобы обезопасить, конечно, друг друга. И потом, когда мы уже... Каждый из нас обосновался отдельно, мы начали создавать легенду нашего знакомства.
Уже, можно сказать, даже не легенду, а более правдивую историю. Чтобы было понятно, что мы сначала познакомились, потом мы решили пожениться, и наша семья вот таким образом уже образовалась, уже, ну, можно сказать, на глазах наших нескольких друзей, которые в то время были.

Интервьюер:
А вот и фотография со второй свадьбы Елены Вавиловой и Андрея Безрукова. Вернее сказать, свадьбы Тресси и Дональда, коренных канадцев.

Мы играли роль рожденных, но умерших младенцев.
Разведчица:
У меня было имя Тресси Ли Энн Фоли. Это три имени и фамилия Фоли. А у супруга было имя Доналд Харвард Хисфилд. Два первых имени и фамилия. И эти имена мы не выбирали, нам они были даны. Была система в Канаде, когда смерть и рождение не были сведены в одну базу данных. Это помогало, и это использовали наши спецслужбы.
Не единичный случай, это уже классика нашей разведки, о том, что присваивают имена двойников. То есть мы играли роль реально рождённых младенцев, но которые не прожили долго, в общем-то, они умерли.
Но задача была как можно быстрее вжиться в то общество, где мы должны были работать, получить определённые документы, которых нам, естественно, не хватало, и дальше уже начинать знакомиться с соседями, искать работу. Это тоже было важно, потому что нельзя было просто жить, не объясняя, на какие деньги ты живешь. Первое время центр помогает, а потом это задача нас самих обеспечивать себя для того, чтобы как раз сохранить вот эту суперсекретность, чтобы никто не догадывался, что у тебя есть какая-то вторая, двойная жизнь.

Меня могла выдать прививка от оспы.
Разведчица:
Самое главное для разведчика – это уметь объяснить какие-то несостыковки в его, возможно, легенде, возможно, какие-то детали внешности. Ну, например, шрам Атоспы у нас был достаточно таким видимым, в то время как у канадцев или на Западе уже делали его более аккуратно и не на внешней стороне руки.
Что в этом случае нужно было делать? Нужно было придумать объяснение этому. То же самое, например, с пломбами, которые у нас долгое время были амальгамы, вот это тёмные пломбы, а на Западе уже делали давно светлые, белые, которые не были видны.
Главное, найти правильное объяснение. И в моём случае я говорила, что с родителями в детстве проживала в африканской стране, где вот зубные материалы были не такие хорошие, и вот у меня так получилось, что у меня столько пломб оказалось не светлых. И то же самое со шрамом, что меня вакцинировали таким образом, и родители не досмотрели.
Столько об этом рассказывали и пересказывали другим людям. Мы стали верить в это сами. И произошла такая вот трансформация. Вот эта вот сама легенда становилась самой реальностью каким-то образом.

На какие деньги разведчики жили за границей.
Интервьюер:
В Канаде супруги прожили несколько лет. За это время они получили высшее образование и начали работать. Тресси и Дональд даже основали компанию по продаже подгузников. Вот статья об этом бизнесе в местной газете. В Канаде также появились на свет сыновья пары – Алекс идти.

Разведчица:
Дальше, когда мы переезжали во Францию, перед тем, как переехать, мы продали свой бизнес. И это позволило и другим объяснить, и нам самим иметь достаточно средств для того, чтобы оплатить уже обучение в следующем ВУЗе. Более того, мы должны были в своих финансовых отчетах, которые мы делали и посылали в шифровки, указывать, сколько мы заработали, и все заработанные средства, они, в общем-то, принадлежали нашему государству, России.
Мы не могли даже в наших отчетах не могли все, что мы зарабатывали, даже для себя использовать. Это своеобразное правило, которое нужно было соблюдать для того, чтобы человек не увлекался зарабатыванием денег.
А нам взамен была положена определенная сумма, которая, ну, как считалось, нашей зарплатой.

Интервьюер:
В Штатах семья поселилась в Кембридже. Для всех новых знакомых они были примером исполнения американской мечты. Иммигранты, которые добились большого успеха.

Общение с политиками — одна из главных целей работы.
Разведчица:
О заданиях я, конечно, не могу рассказывать, потому что это было бы нарушением правила секретности в разведке, и, в общем-то, я не имею права. Я могу в общей черте сказать, что, да, изучали нескольких людей на привлечение на работу, на нашу разведку. Бывали случаи, когда нам нужно было понять и выяснить, является человек-представителем спецслужб, уже, например, американских спецслужб.
Такие задания были, но в основном мы сами искали информацию и целенаправленно шли туда, где она может быть. А это всегда люди, поэтому мы стремились к тому, чтобы быть как раз эффективными в поиске тех людей, которые влияют на формирование политики США. И именно поэтому наша нацельность была на какой-то ВУЗ, образовательное учреждение, в котором вот эти люди могли бы быть.
И таким ВУЗом стал Гарвардский университет. И в конечном итоге, в общем-то, этот план оказался эффективным и интересным с точки зрения воплощения и как раз выхода на тех людей, которые, кстати, некоторые из них до сих формирует политику Соединенных Штатов.

Интервьюер:
Главная цель российских разведчиков за границей – это общение с высокопоставленными людьми. Именно такие контакты могут дать важную для страны информацию. Например, один из однокурсников Дональда –.

Разведчица:
Это бывший президент Мексики Филиппо Келдерон. Безусловно, у разведки всегда есть определенный центр, который координирует задачи для всех разведчиков. И те люди, которые работают, например, в Латинской Америке, они могут тоже получать задания на сбор информации, касающиеся американской политики. И никакой связи между людьми, которые работают под такими прикрытиями, не должно быть.
Это залог как раз того, что все они будут в безопасности, и никто не сможет подвести угрозу другому человеку. Поэтому такой связи между нелегалами никогда нет.
И это правильно, это как раз способствует тому, чтобы спокойно работать, понимая, что никто тебя не может выдать, кроме предательства, который нашелся уже, как говорится, в другом месте.

Доказательства ФБР. Разоблачение русских шпионов.
Интервьюер:
Один снимок в ходе расследования опубликовало ФБР. В этих изображениях Ричард Мёрфи, один из русских разведчиков, зашифровал сообщение. А вот негативы, найденные ФБР в тайнике в Бостоне. Информация на них секретная, поэтому перекрыта черным цветом. Следом – тайное письмо. Вот еще любопытная находка. 27-значный пароль.

Разведчица:
На самом деле, чем меньше шпионских штучек и приборов у тебя есть, тем спокойнее лучше. Поэтому нас старались не нагружать вот этими всякими инструментами. У нас было радио, причем радиоприемник выглядел совершенно обычным бытовым радиоприемником. У нас были небольшие такие шифроблокноты, которые тоже не выглядели как что-то особенное.
И, пожалуй, всё. У нас не было никакого специального оборудования как раз для того, чтобы оберечь нас от каких-то подозрительных моментов.

Интервьюер:
Федеральное бюро расследований США долгое время следило за российскими нелегальными агентами. Их специалисты собрали доказательства непосредственной передачи секретных данных.
Предатель в российском тылу раскрывал места тайников, где в дальнейшем американцами были установлены скрытые камеры. Вот, например, Майкл Затоли забирает из секретного места пакет.

Как шпионы делают закладки.
Разведчица:
Мы могли и подобрать тайник и отправить эту информацию для кого-то и могли нам дать место, которое было обозначено для тайника. Всегда используется какой-то контейнер, куда закладываются либо бумажные носители, какая-то информация, например, обычный кирпич или камень. В общем, предмет должен быть такой неприглядный.
Ну или ещё одна такая классическая, наверное, пример – это банка из Кока-Колы. И потом это закладывается в определённое место. Главное, чтобы оно было где-то не у всех на виду, должно быть скрытое. И это место описывается и дальше. Человек, который закладывает, делает это сначала, потом он выставляет сигнал, знак, даёт знак, что контейнер там, на месте, а мы уже идём в другое время, определенное тоже какой-то час или день, и забираем его оттуда.
И был даже такой интересный случай, когда контейнер был в парковой зоне, и мы туда отправились вместе с детьми, и, в общем-то, изображает то, что с детьми мы копаемся в земле, что-то им показываем, ищем.
Вот в это же одновременно один родитель прикрывает, а другой копает в определенном месте, и вынимали контейнер уже, который находился там. В общем, использовали обычную бытовую сценку для того, чтобы выполнить задание.

Родители и дети не знали, чем мы занимаемся.
Интервьюер:
Дети русских разведчиков не подозревали, кто их родители на самом деле. Они никогда не встречались с родственниками и считали себя канадцами.

Разведчица:
Безусловно, нельзя было рассказать ни родителям, ни даже ближайшим родственникам о том, чем мы занимались. Для них была своя легенда. По этой легенде мы были переводчиками и работали в разных организациях. Конечно, возможность была приехать в отпуск время от времени, и мы по одному, то я, то супруг, приезжали и навещали родителей.
Но это, конечно, было проблемой. Потому что трудно было и самим родителям, наверное, жить долгие годы, не имея возможности общаться напрямую с нами. Пришлось объяснять, что мы работаем в организации, которая не приветствует частые общения. И рождение сына, и то, как мы назвали первого сына, потом второго, это всё наши родители получали телеграммой от наших коллег уже из Москвы.
Мы сообщали, соответственно, в шифровке, что такого-то числа родился мальчик, назвали его Александром. По-русски не говорили и старались избегать даже русскоязычных людей вокруг нас. Был такой интересный эпизод, когда наши сыновья увлеклись видеоиграми.
И была такая игра, она и сейчас есть, довольно известная, Call of Duty. И там был эпизод, значит, по-моему, в Афганистане происходило дело. Были русские и местные, значит, вот они воевали, они играли за русских. И когда игра закончилась, и они победили, в качестве, значит, как бы тот, кто победил, звучит для них гимн.
И зазвучал гимн Советского Союза в нашем доме. Представляете, дети играют в большой комнате, и вдруг мы слышим, я на кухне, Супруг, наверное, в своем рабочем кабинете слышит гимн Советского Союза, не с того и с сего громко играет в нашем доме. Ну и, в общем-то, никак не отреагировали, конечно, на это. Ну, прозвучало, прозвучало.
И даже было интересно, что во время вот этих игр наши дети некоторые слова повторяли. Ну, такие простые, там, «Привет», «Давай», «Давай». Или «Да», «Нет». Вот такие. Причем они это произносили, естественно, с акцентом.

Арест русских шпионов. Муж улыбался.
Интервьюер:
Семья нелегальных агентов прожила в Штатах более 10 лет. Последние годы в Кембридже они жили в этом доме. Сотрудники ФБР арестовали Елену Вавилову и Андрею Безрукова 27 июня 2010 года.

Разведчица:
Первую ночь мы провели в полицейском... Я провела в полицейском участке, не знала, где был муж. И потом мы встретились на следующий день уже в зале суда. И что интересно, мы в ожидании входа уже в сам зал заседания, мы увиделись. И когда я его увидела, он улыбался, а я вышла в достаточно таком грустном настроении, и вдруг вижу, он стоит улыбается.
Очень такой оптимистический у него был настрой. И действительно, это и помогло мне немножко восприять духом. И вот его такая несгибаемая, наверное, какая-то внутренняя воля, сила, она тоже ему помогала, и он уже стал обсуждать конкретно, какого адвоката мы будем использовать, что нам нужно сделать и как нам нужно такие дать наставления детям.
Мы вошли в зал суда, и наши дети были там. И я успела буквально несколько фраз им сказать на французском языке, чтобы не все поняли, сказали, уезжайте, потому что мы не хотели, чтобы они оставались в городе под осадой журналистов и вертолётов вокруг.
И потом мы им сказали, что, по-моему, я сказала фразу, что это предательство, не думайте, что мы что-то сделали не так. Но они, конечно, не понимали ничего этого, потому что они не знали вообще, чем мы занимались. Но с мужем было интересно. Вот он был очень таком... И он потом признался, что он верил в то, что когда-то нас обменяют, пусть даже через 5 лет, и что наша главная задача сейчас пройти судебный процесс.
Наказание было серьёзное. Вот по тем обвинениям, которые нам предъявили, в общем-то, предполагалось до 35 лет в заключении. Потому что там было несколько обвинений, Работа на иностранное государство, шпионаж, отмывание денег. В общем, суммировалось всего 35 лет.

Кто предал разведчиков.
Интервьюер:
Кто вас предал?

Разведчица:
А предателем оказался человек, который знал нас и наших коллег, почему и оказалась вся наша группа арестованных. Он работал в центре, в Москве. И в определенный момент перешел на сторону американца. Он знал, наверное, всех, кто в то время работал в Соединенных Штатах Америки. Потому что у него был, в общем-то, выход на все наши документы в Москве.
И то, что касается даже ареста и возможного допроса, подозрения, все это было у нас разработано, обдумано. И у нас даже был намечен маршрут побега из страны, выезда. Мы знали, куда поехать, где у нас были наши запасные документы. Я не думаю, что в нашем случае, если бы мы даже попытались это сделать, мы сумели бы это сделать.
Было уже слишком поздно. Тогда, когда мы поняли, что что-то странное происходит вокруг нас. Мы стали подозревать, уже серьезно подозревать, что что-то происходит вокруг нас уже буквально за несколько дней до ареста.
У нас под таким надуманным предлогом на один день забирали автомобиль, потому что, видимо, необходимо было установить там аппаратуру, естественно, следить наше передвижение, надо отдать должное, они ведя себя очень аккуратно, понимая, что если они начнут действовать как-то каким-то образом более активно, мы это заметим. Вот здесь как раз игра была профессионалов против профессионалов.
И если бы они наделали подобной глупости чуть раньше, возможно, мы бы предприняли какие-то попытки уехать или каким-то образом убежать от этого всего.

Как выглядит американский допрос.
Интервьюер:
Как выглядел американский допрос?

Разведчица:
У нас американский допрос выглядел не очень, в общем-то, страшно. И угрожающие, в общем-то, достаточно уважительно. Здесь тоже, наверное, сыграло то, что они понимали, что они разговаривают с людьми-профессионалами, примерно как мы бы разговаривали с кадровым разведчиком из США. Поэтому первый допрос, конечно, был в качестве обвинения.
Они хотели показать, что они всё знают. Мы понимали, что мы не должны ничего не говорить. Мы отказались. Но я сразу отказалась беседовать и потребовала адвоката. В общем-то, все было достаточно корректно, но за исключением, конечно, самой манеры. Нужно было находиться в наручниках, в кандалах. Тебя одну не отставляли ни на минуту. Даже в дамскую комнату меня провожали и со мной следили там.
Поэтому вот такая достаточно серьезная была обстановка с точки зрения формальностей, а с точки зрения самого разговора, в общем-то, все было достаточно корректно. Позже в тюрьме, конечно, было сложнее, потому что там сама обстановка была тоже тяжелая, одиночные камеры. Для того, чтобы куда-то пройти, например, навстречу с адвокатом, нужно было пройти множество проверок, где тебя проверяли с ног до головы, Нужно было раздеваться, все показывать.
Естественно, тюремная одежда была огромного размера. Обувь без шнурков. В одиночной камере нельзя было иметь горячие напитки. А еду тебе передавали через такое маленькое окошечко, которое открывалось.

Финал шпионского скандала.
Разведчица:
Несколько недель и вдруг адвокат появляется в сопровождении нашего российского дипломата.
У меня в тюрьме, на встрече, на свидание. И, в общем-то, там говорят о том, что в скором времени я буду на свободе.

Телевидение:
На лётном поле Венского аэропорта два самолёта встают рядом. Телекамеры, снимающие финал шпионской истории, фиксируют, как группа людей спускается по трапу, садится в чёрный минивэн и едет к американскому самолёту. Потом минивэн возвращается, и на борт российского лайнера поднимается другая группа, более многочисленная. Сразу после этого лайнеры выруливают на взлетную полосу и поочередно взмывают в небо.

Песня «Рюмка водки на столе» стала для нас открытием.
Разведчица:
В Вене наш самолет приземлился одновременно с другим самолетом, который прибыл из Москвы. В нем находились четверо наших сограждан, которые как раз были названы американцами для обмена. Они получили их. В обмен мы были возвращены на родину. То интересно, мы полностью за 25 лет выпали из культурного фона нашей страны, и мы не знали ни современных певцов, ни современных актеров, ни фильмы, которые обсуждались и были известны.
Песни Григория Лепса, например, для нас были, в общем-то, неизвестны. «Рюмка водки на столе». Это вообще, конечно, было для нас открытие. Друзей нужно было снова завоевывать, снова искать. На это тоже ушло какое-то время, мы понимали, что мы должны окружить себя людьми, с которыми нам интересно.
И мы это проделали, уже имея опыт, наверное, внедрения в другие общества. Опять же, помогло то, что мы начали работать, мы влились в коллективы. Я начала работать в компании Норильский Никель, где я работаю до сих пор. И это помогло мне обрести коллектив, людей вокруг меня. Сигарный клуб был одним из мест, где мы, можно сказать, очень быстро познакомились со многими интереснейшими людьми.
Сейчас, конечно, прошло уже определенное время, когда мы вжились, и, наконец-то, уже русский язык у нас встал на первое место. Но иногда мы все равно переходим на английский, потому что так легче. Легче какую-то тематику нам обсудить на английском языке, ну, то, что касается американской политики, например, или геополитики.
Всегда такая тенденция у нас переходить на английский язык. А если мы говорим о некоторых, скажем, кулинариях, какие-то блюда французские, мы можем по-французски говорить.

Интервьюер:
Ваши сыновья, как они адаптировались к России?

Разведчица:
Сыновья адаптировались к России нормально. То есть они, наконец, увидели настоящую Россию и увидели, что люди не такие все плохие, а есть очень много душевных, прекрасных людей. Их очень поразила красота наших девушек. И они, выучив русский язык, конечно, уже понимают и культуру, и нашу сущность. Кое-что критикуют. То, что мы не всегда выполняем законы, мы всегда стремимся обойти каким-то образом правила и найти какие-то неординарные решения.
Но в целом они нормально встроились, они говорят по-русски, и они спокойно живут и работают в России. По своей работе, конечно, мы скучаем. Мы считаем, что наша осознанная жизнь прошла в разведке. И, конечно, нам было бы интересно продолжить как можно дольше нашу карьеру.
К сожалению, она оборвалась. Но время от времени мы думаем, что мы могли бы и сейчас принести пользу, если бы мы остались там и работали, и были до сих пор активными разведчиками.